Нашумевшая в прошлом году группа Neverlove выпускает новый альбом — «Лавметал, который мы заслужили». Он стал доступен на всех площадках в ночь на 12 марта. Уже вышедшие синглы намекают на то, что послушать его стоит.
В преддверии выхода альбома с нашим изданием эксклюзивно пообщался фронтмен группы Ярослав Степанов. Он рассказал о новом материале, офисной работе, творчестве в эпоху пандемии и комедийной музыке.
В медиапространстве группа появилась уже в период пандемии. Это был осознанный выбор?
Закулисно мы стали заниматься проектом за год до этого. В 2019 году мы копили материал: записывали песни, снимали клипы, репетировали. У каждого участника группы тогда было по два-три сайд-проекта. Мы готовили аудиторию к появлению Neverlove. Заявили, что у нас развивается новый проект, но ничего не публиковали.
Наступление пандемии выпало на момент, когда мы выпустили первый сингл. Конечно, нас это немножко обескуражило. Думали, сделаем презентацию, всё будет круто. А тут новостные ленты забиты коронавирусом. Сначала подумали, что всё грустно, но потом поняли: люди сидят дома и проводят больше времени в сети. Нам это даже сыграло на руку. В разгар пандемии мы выпустили два сингла и альбом, показали все клипы к нему.
Для первых релизов выпущенные работы показали хороший результат. Жаль, конечно, что мы не смогли сыграть презентацию этого альбома. Концерты в апреле будут нашими дебютными шоу. При этом мы будем там презентовать три альбома. Вот такая интересная ситуация.
В марте, когда группа начала публиковать творчество, уже было понятно, что приходит пандемия. Почему не решили ещё подождать? Не думали, что всё затянется так надолго?
Когда мы начинали проект, для нас это был эксперимент, который и так затянулся на год. У нас не было лейбла и дистрибьюторов, присутствовало лишь желание и видение. Мы вкладывали свои деньги и всё свободное время занимались контентом. У нас самих уже были нервы на пределе, потому что хотелось получить как минимум фидбек, узнать, что люди вообще думают о нашей музыке. Не говоря уже о более значимых вещах вроде концертов и роялти. Поняли, что дальше ждать смысла нет. А, раз уж выпустили первый сингл, нужно до конца добивать.
Плюс проблема была не столько в ограничениях, сколько в том, что новостное поле было всё в информации о количестве заболеваний и летальных исходов. А у нас такой «пир во время чумы», когда мы в разгар всего этого пишем: «Послушайте нашу новую песню о любви». С другой стороны, многие, в том числе я, работали на удалёнке. По себе заметил, что появилось много свободного времени. Что уж говорить о школьниках и студентах. Тяжело жить с негативной повесткой. Люди начали перестраиваться, стали открыты сторонней информации.
Расскажи об особенностях жанров вашей музыки.
Лав-метал – это некая ироническая спекуляция с названием, чтобы показать наш бэкграунд. Мы выросли на «альтушной» волне нулевых, также все очень любим группу HIM и подобное звучание. Первый референс адресован им. Мы, конечно, новая школа, но такую музыку слушаем и делаем очень много лет. Наш первый альбом имеет очень много оттуда.
Вообще, уже несколько лет идёт возрождение как гитарной музыки, так и более чувственного, открытого посыла. Я бы не стал нас определять исключительно как лав-метал. В новом альбоме есть и тяжёлые песни в супер-низком строе, вайбец индастриал-металла. Мы смешиваем свои любимые жанры, экспериментируем и выпускаем песни, которые хорошо получаются.
Для кого же она?
Когда я писал пресс-релиз и формулировал этот посыл, понял, что это металл из чартов для всех. Это довольно интересное явление в современной индустрии. Как ты думаешь, какой портрет у аудитории у песни «Тяночка»?
Вопрос явно с подвохом, раз ты об этом спрашиваешь. Значит, явно не для девочек школьного возраста. Может, для парней за 20?
Я бы сказал, за 30. Мне пишут прям мужики: «Супер-трек, бомба. Меня разрывает». Он, может, уже женатый и серьёзный человек. Никогда и не подумаешь, что он знает слово «тяночка». А он слушает песню и настолько в восторге, что аж пишет мне. Для меня это открытие. Многие песни, которые выйдут на новом альбоме, имеют экстремальный посыл: например, «Кунька». На такие треки очень хорошо откликается как раз взрослая аудитория.
У меня есть друг, который рассказывал, что его отец фанатеет по нашим песням. Говорит, что это новый «Сектор газа». Мы дали этой экстремальной лирике на грани с лютой иронией новое звучание. И это находит отклик не только у молодой женской аудитории, которой нужны эмо-песни, но и у таких мужиков.
Ты рассказывал про большое количество своих проектов. Пришлось от них отказаться, чтобы сосредоточиться на Neverlove?
Когда мы играли в андерграунде, были силы и желание экспериментировать. Не было так много обязанностей, как сейчас, когда мы полностью занимаемся нынешним проектом, работая семь дней в неделю. У меня нет времени даже на вещи, которые я успевал делать, ходя на обычную работу. Сейчас не могу позволить себе такое расточительство.
Тем не менее, с басистом Димой у нас есть проект Mentor. Там мы играем супертяжёлый металл, я бы даже сказал, метал-кор. Но этим больше занимается Дима. Также у меня есть сольный проект Unluvd. Я там выпускал всю музыку, которая у меня получалась кроме рока. Что не шло в Neverlove, отправлялось туда. Сейчас у меня там копится материал, но пока не могу ответить, как и зачем это выпускать.
До того, как я сфокусировался на Neverlove, у меня были Рубежи – проект совершенно другого формата. Я занимался им три года так же плотно, как нынешней группой, но круг слушателей был гораздо более узким. Рубежи нельзя было вывести в то русло, по которому мы идём сейчас. Однако мы играли в «Адреналине» на разогреве у Architects. Тогда выступить перед тремя тысячами человек – это было что-то с чем-то. Но поняв, что меня не хватает на Рубежи, я привёл туда на вокал нашего видеографа.
Есть объяснение, почему Neverlove выстрелила настолько мощно и резко?
Тик-ток. В принципе, и до него всё шло неплохо, хоть темп и не был таким бешенным, как сейчас. Но, когда я понял формат тик-тока и как адаптировать к нему наш проект, вышла «Без резинки», собрав за несколько первых дней три миллиона просмотров. Нехарактерно, что так разошёлся рок. Я такого не видел нигде, по крайней мере, в русскоязычном сегменте. Наутро просыпаюсь – а «ВКонтакте» куча предложений посотрудничать от лейблов, в том числе больших.
Каково было проснуться звездой?
Ну, звездой я ни тогда не был, ни сейчас не являюсь. Но буквально за месяц до этого строчил скаутам на почту, в соцсети и мессенджеры, пытался обратить внимание на наш проект. Получал ровно ноль ответов, никто из крупных компаний не верил в наш эмоциональный рок. Мы сотрудничали лишь с инди-лейблами. А тут все резко обратили внимание. Это не было большим удивлением, но стало понятно, что нужно индустрии и людям.
Тик-ток показал, какой эмоциональный градус нужен для моей музыки, голоса и текстов. Раньше я стеснялся, что кому-то такое покажется глупым и кринжовым. А тут понял, что людям нужна искренность. Например, нужно шутить именно так, как я шучу с друзьями. Поэтому Neverlove такой, какой есть: без купюр и педали тормоза.
А чем ты зарабатывал на жизнь до того, как музыка стала приносить доход?
По образованию я лингвист-переводчик. Во время учёбы преподавал частно английский. После выпуска понял, что денег не хватает, и начал искать работу, связанную с иностранными языками. Нашёл вакансию с немецким, который у меня на тот момент тоже был на хорошем уровне. Это был колл-центр, через который я продавал всё: продукты, крема, средства личной гигиены, пылесосы. В этом бизнесе я прокрутился где-то два года.
Затем мне надоело – ушёл. Попробовал поработать на немецком рынке акций. Было очень сложно. Атмосфера, как в фильме «Волк с Уолл-стрит»: шум, гам, кипеш, все орут в трубки. Нервная система сказала: «Нет, чувак, тут ты работать не сможешь». Причём общались на немецком языке, выдавая себя за немцев. Наверное, собеседники понимали, что говорят не с немцами, но вряд ли представляли, что мы сидим в Москве-сити. Но мне не нравилось заниматься ничем из вышеперечисленного.
Сильно ли работа мешала созданию музыки?
По большому счёту, я работал, чтобы заниматься музыкой. Верил, что у меня получится, поэтому зарабатывал деньги и вкладывал их в проекты. Колл-центр, в который я ушёл из брокерской конторы, очень мне помог, за что я очень благодарен начальству. Мы с ним до сих пор в хороших отношениях, там смотрят мой контент. Большое спасибо менеджеру за то, что меня не уволил. Он сам музыкант и с пониманием отнёсся к моим съёмкам и репетициям.
Нет, у меня были хорошие показатели, но я постоянно отпрашивался, мог что-то забыть, задержаться и не приехать. Такого работника я бы, например, уволил. Не могу гневить бога и говорить, что моя работа была полным отстоем. Я ненавидел каждую секунду общения с клиентами, но сложно представить вариант лучше на тот момент.
Конечно, колл-центр отнимал время, но на другой работе я не мог себе позволить уделять столько внимания музыке. Конец 2019-го и начало 2020-го – ключевая дистанция, которая помогла сделать то, что есть сейчас. Мне было позволено на работе сидеть в секвенсоре и что-то писать, сводить и менять.
Не было мысли записать песни Neverlove на английском?
Все свои первые музыкальные произведения, если их можно так называть, я записал на этом музыке. В 2014-15 годах мы не понимали музыку на русском языке. Она была зашкваром и колхозом. Все слушали группы вроде Asking Alexandria и Bring Me the Horizon, грезили попасть на западные лейблы и уехать в Америку.
В какой-то момент, когда я перешёл в хардкор-тусовку, понял, что никому здесь не нужен английский язык. Не помню, на концерт какой группы попал, но обалдел тогда. До того видел какую-то поддержку и мошпит в зале, но тут зал на 150 человек – и все знают тексты группы, перекрикивают гитары. Вокалисту даже не приходится петь, потому что за него всё делает зал.
Тогда я сделал проект Рубежи на русском языке, с тех пор пою на нём. Конечно, есть международные амбиции, но сейчас не знаю, как их грамотно реализовать. Пока мы не достигли высшей точки своего потенциала в России, глупо будет переобуваться на другой язык. В будущем очень хотел бы попробовать английский, но пока у нас очень много классных песен на русском ждут релиза.
Судя по тенденции, в альбомах Neverlove всё больше комедийности. Видишь ли ты Neverlove группой Хлеб в рок-музыке?
У нас примерно половина альбома этого комедийного рока. «Хлеб от мира рока» было бы хорошим определением, если бы и вторая половина была такой же. Но там сравнительно серьёзная музыка. Сейчас мы пытаемся выдержать грань, чтобы не стать такими же, как Хлеб, но при этом не уйти в музыку страдания, как в первом альбоме.
В будущем хотим сосредоточиться на творчестве для всех, а не только тех, кто сидит в тик-токе. Таких песен будет всё меньше и меньше. В тик-токе сидит много людей, которые могут послушать кусок нашего трека, но не альбом. Подстраиваться под нужды этой аудитории мы не будем. В первую очередь делаем музыку, которая нравится нам.
А фиты с артистами, делающими стёбную музыку, видишь?
Это было бы потрясающе. Когда мы монтировали клип «Больше жира», пили виски и смотрели видео Хлеба. Круто, что чуваки делают то же самое, но в своей нише. Однако нам также хочется, чтобы люди могли послушать наши песни в думах о несбывшейся любви или со своей второй половинкой. Не исключаю, что через пару лет мы уйдём в серьёзное музло на английском языке. Не хочу загадывать. Но вообще не вижу ситуации, в которой мы становимся исключительно комедийной группой.
С чем связываешь запрос на такую музыку сейчас?
Я очень люблю музыку Рубежей. Если раньше она меня утомляла, потому что я её постоянно играл, то сейчас могу переслушать раз в два месяца дискографию и сказать: «Как же это круто!». Понимаю, что это музыка не для кого-то, а для себя. Я делал так, потому что хотел самовыражаться так.
Но, когда записывался, даже ловил панические атаки от текста и вокала. Старался делать строчки как можно более мрачными и тёмными, а потом прочувствовал их. Сейчас, записывая ироничные песни Neverlove, я угораю вместе со всеми. Думаю, круто, когда орёшь, как конь, от собственного трека. Позитивные эмоции ведь лучше негативных.
Сейчас комедийная музыка заходит в тик-токе, потому что этого желают люди и артисты. Зачем серьёзная телега, как в нулевых, если есть куча крутых групп из тех времён? Никому не нужна копирка, которая потеряла актуальность и не будет лучше оригинала. Может быть, идея страданий вернётся, но сейчас людям хочется нового месседжа.
Автор: Даниил Бороздин
