Поговорили с талантливым музыкантом и звукорежиссером Пашей Оксенюком (проекты «Аксинюк», «Горюнова») о жизни и творчестве.
Когда я написала Паше и предложила дать мне интервью, он сначала отнекивался: мол, ну кому это будет интересно. Но все же согласился. А вышло очень интересно: шутка ли— в восьмом классе бросить школу ради музыки, продавать биты небезызвестным продюсерам неоднократного участника «Евровидения», а в двадцать два года выступить в «16 тоннах». Уверена: вы ещё не раз услышите этот мелодичный переливчатый голос парня, «который что-то там играет за фортепиано».
Паша, привет. Прошлой осенью наткнулась на твой альбом «Прошу любить и жаворонков» на «Родном звуке» и была под впечатлением — вокал, звук, все эти магически-завораживающие тягучие переливы, текстовая составляющая. Это все настолько качественно и атмосферно — особенно на фоне повального засилья рэпа под шаблонный бит. С тех пор у тебя вышло еще два новых трека, два клипа. Много всего интересного произошло — но давай начнём с начала. Расскажи подробнее об альбоме своего сольного проекта Аксинюк. Как долго ты его писал, чем вдохновлялся.
Я писал альбом месяц. До этого я был перфекционистом и хотел написать песню, которая разорвет все сердечки. Но потом понял, что так это не работает, и твой первый альбом будет полной фигней — по крайней мере, для тебя. На тот момент у меня появилась возможность выложить альбом на цифровые площадки. Я подумал, что нужно сесть, запереться на месяц и записать то, что будет в голове. Что получится, то и получится. Так и вышло: я привел то, чем до этого занимался, к общему знаменателю. Три трека из пяти, от момента задумки до формата MP3, я написал за день. Написал песню — и пять дней лежу, отхожу от творческого процесса, думаю, что писать дальше.
Касательно этого альбома у меня не было каких-то заготовленных зарисовок, он писался на одном дыхании. Ну и альбом вышел таким, немного страдальческим — но это классическая история для творческого человека. Когда ты начинаешь грустить по поводу и без.
Ты писал альбом полностью один? Очень качественный, глубокий и насыщенный звук. Слушала и никак не могла понять, как это все создано — это живые инструменты или сэмплы?
Я писал альбом один, в «FL Studio». Определенная часть сэмплов там есть — например, ударные, поскольку не было возможности поехать на студию и записать живые барабаны. Дома у меня есть бас-гитара, гитара, саксофон, труба, миди-клавиатура и пианино — возможно, я использовал там какие-то нотки для придания реалистичности.
А по поводу звука — приятно, что ты так думаешь, но с учётом того, что я в первую очередь звукарь, я вижу свои недостатки и недочеты. Почему вообще альбом называется «Прошу любить и жаворонков»? Я просто лежал в ванне и думал, как вообще мне оправдать перед своими коллегами-звукорежиссерами то, что он так плохо звучит, и подумал о том, что жаворонок — это ранняя птичка. Вот это песни, которые слишком рано вышли, недоделанные. Поэтому назвал альбом «Прошу любить и жаворонков». Такой я, «уральский пельмень», КВН-щик недоделанный.
Визуальная составляющая тоже отличная. Скажи, кто делал тебе обложку альбома и песен?
Я сам их делал. Причем не в «Adobe Photoshop», а в «Adobe Premiere» — я делал вот эту картинку и рендерил только как один кадр, как 0,01 секунды. Ну а потом форматировал в JPEG. В общем, даже не в фотошопе.
Как давно ты занимаешься музыкой? Какой инструмент считаешь своим основным?
Все очень просто. Мой лучший друг детства был очень творческим парнем, а я — со спортивным началом. Нет, ну прикольно быть гопником, который просто дерется. Но в какой-то момент я понял, что если в восемь лет прокатывало быть самым сильным мальчиком в классе, то потом это уже не особо работает. И я решил, что нужно делать что-нибудь еще, помимо того, что ты дерешься.
Я вообще перепробовал все секции в районе. Был такой период метания, когда я вроде бы и спорт, вроде бы и творчество, и вообще непонятно: мне отращивать волосы или бриться налысо… Такой, путь смятения. А потом я увидел какого-то рэпера, позвонил своему другу и сказал: я буду рэпером. Я еще ничего не знал, как это все делается, но просто понял, что это очень просто.
Вбил перевод песни Onyx, и там было что-то про то, что мы уличные. Я понял, что тоже уличный и могу это делать. Оказалось, все не так просто. Но почему-то, почему-то я это не бросил. И до сих пор нахожусь в этом паттерне: может быть, брошу? Уже семь или восемь лет об этом думаю.
Пробовал разные программы — и «Cubase», и «Reaper», и «FL». Последняя — она такая, для даунов, поэтому она очень легко мне далась. И решил: все, можно делать паблик «Вконтакте». В итоге это все затянулось, а когда я понял, почему мои биты звучат так плохо, я уже начал осваивать звукорежиссуру.
К тому моменту я читал рэп, на районе стал популярным рэпером, все считали: Пашок прикольно читает. А потом я подумал, что классно было бы научиться петь. Как-то так и получилось. До сих пор пробую — я не умею петь, я только пытаюсь. Есть неплохие зачатки, назовем это так.
А инструмент— я начинал с клавишных, был какой-то старый синтезатор, который достался от папы с мамой. Но сейчас, купив саксофон полгода назад, я уже очень многое умею на нем играть. И когда исполняю что-то при людях, мне говорят: ничего себе, сколько лет ты играешь? И вот я понимаю, что мой основной инструмент — это саксофон, однозначно. Вот просто дурак. У меня было шестьдесят тысяч рублей — нет чтобы съездить куда-нибудь, отдохнуть. Пойду, куплю саксофон, ни с того ни с сего просто. Нужно. И так же начал учиться.
Как ты определяешь жанр, в котором пишешь?
Это для меня всегда было проблемой. Когда начинал учиться, я же не знал, где мой конек,все пробовал. Условно: рок, джаз, рэп, все подряд. Где я хорош? Тут? Нет. А тут? Может быть, нет, не очень. И вот по ходу дела, когда я пробовал, я научился делать все, поэтому я стал аранжировщиком. Зарабатываю деньги на аранжировках, написании музыки. А задачи там бывают абсолютно разные: написать музыку к рекламному ролику на пятнадцать секунд,
написать бит рэперу. Не могу сказать, кому я писал, это коммерческая тайна.
Когда встал выбор: а что мне делать, Паше? Первая песня, в которой я пою, называется «Шалава» — посвятил ее своей девушке, которая одновременно встречалась со мной и с моим батей. А после этой песни я решил быть лиричным, романтичная нотка в мою душу запала. Мне нравится такая грустная музыка с пианино, где парень что-то поёт, назовём это так. Вообще стиль многих музыкантов определяется тем, что они кроме этого ничего не умеют делать. А у меня ситуация обратная: я много чего умею делать, не знаю, как хорошо. Возможно, очень плохо я умею делать всё. Мне нужно было понять, и поскладывал пятнашки у себя в голове и подумал: вот это мне нравится, это более-менее достоверно звучит. Еще подумал, что в принципе, такой музыки не особо много.
Какую музыку ты слушаешь сам, и кто повлиял на твое творческое становление?
Эминем зародил во мне зерно такого пацана, который покопался в себе, что-то нашел, что его очень царапнуло, и подошёл к микрофону. Есть еще такая группа, One Republic. Она меня научила и учит красоте, просто насколько это красиво. Их слушаешь и кайфуешь. Какой-нибудь Стиви Уандер научил меня движениям на сцене. Он же слепой и обычно сидит на стуле за клавишами, и радиус его движений максимально ограничен. Но при всем при этом он максимально органичен. То, как он «чувствует», музыку. И по нему понятно, что он делает музыку для людей.
Он как нож: бил прямо в точку. У него есть песня «I Wish», это примерно семидесятые, и тогда не было мощностей, чтобы сделать ее качовой, плюс это винил. Понятное дело, она сейчас проседает. Но эта песня на концерте подвинет очень много современных песен под прямую бочку: она одна из самых качовых, энергичных, под которые можно и потанцевать, и поулыбаться. А это было очень давно придумано.
Вообще, много всего мне нравилось. В какой-то момент, когда я учился петь, пришёл такой чувак, Aloe Blacc. У него глотка очень похожа на мою, и я стал очень много его слушать, чтобы понять, как петь. Мы с ним похожи и тембрально, и диапазонами. Cлушал и пел, чтобы тренироваться. Были и эпизодические персонажи. Опять же, если зайти в мои аудио во «Вконтакте», больше всего песен у меня Нойза. Потому что это парень, который доказал мне, что, чтобы делать песни, которые становятся частью твоей судьбы, не нужно быть гениальным музыкантом.
Был такой момент, двадцать девятого декабря какого-то года, я поссорился с девушкой. И она не берет трубку. У меня был плеер, в котором нельзя было проматывать песни и менять громкость, на рынке на Юго-Западной за пятьсот рублей купил. Кстати, гениальное изобретение: потому что ты не проматываешь песню, ты ей пропитываешься. И я шел гулять с собакой и скачал какой-то альбом Нойза. Первая песня, которая у меня включилась — «Ниже нуля»: «ты обходишь меня стороной, словно ларёк с мороженым лютой зимой». Это было ровно про меня. И ты думаешь: «ё-мое». Мне он нравится своим почерком.
Что служит тебе источником вдохновения при написании музыки?
Что меня вдохновляет? Знаешь, все это происходит достаточно по-прикладному. Я долго думал, лежал на диване и, условно, у меня появилась какая-то идея, мысль в музыкальном виде. Это реально происходит по-дебильному, по-детски искренне. Детишки садятся за синтезатор: о, прикольно, а что будет? То есть рождается какая-то идея. Да, по факту, я пишу песни быстро, за два-три дня. Но в это время я полностью поглощен музыкой, не ем и не сплю. И это работает. Это не приятное времяпровождение, когда ты лежишь и думаешь: господи, а может, мне сюда добавить арфы? Нет. Это тяжелый труд. Ты устаешь.
У тебя есть знания, ты понимаешь, как их использовать, как что сделать вот здесь, в этом моменте. Ага, я понимаю, что здесь нужен бас, чтобы было все классно. Ну что ж, достанем бас и попробуем что-то. Но в какой-то момент ты либо понимаешь, что ничего не получается, и закрываешь все, либо нет. Песня — это же сочетание такое, сочетание всего. И если ты его поймал, то ты сидишь и думаешь: еее, круто. Ты пропитываешься такой энергетикой, которая круче, чем любой концерт. Ощущение творческого приобретения. И начинаешь делать что угодно, лишь бы не потерять это ощущение в песне. Хотя тебе нужно еще пятьдесят инструментов записать, еще голос, текст. А у тебя только три ноты и какое-нибудь настукивание.
С чего ты начинаешь работу над песней? Что становится импульсом — какой-то визуальный образ, словесная форма? Расскажи подробнее о своем творческом процессе.
Я цепляюсь за концепт. Например, моя крайняя песня, которая мне больше всего нравится, «Солнце». Я просто подумал, что нужно сделать песню, которая одновременно сочетает в себе несколько качеств. Если поставить бит в клубе на сто человек, и я просто выйду с микрофоном и спою её, это будет круто. Которую можно послушать в наушниках, в машине; которую могут послушать и пацаны и девчонки.
Потому что все песни с альбома — они не концертные абсолютно. Поэтому я поставил себе четкую задачу. Экзамен проходил по сонграйтингу, именно своему. Чтобы песня была универсальная, но в то же время не Элджей.
После альбома ты выпустил еще два трека «Солнце», «Нам станет легче». Они выдержаны в стилистике предыдущего альбома — такие же тягучие и завораживающие. Скажи, нам ждать новый альбом?
Нет, это не новый альбом. Когда я писал «Нам станет легче», у меня как раз был момент творческого приобретения, о котором мы говорили. Но я тупанул, просто забыл, что такую музыку сейчас не слушают. В какой-то момент меня понесло, я решил, что нужно доделать. Мне нравится эта песня, но, наверное, я никогда и нигде не буду её исполнять по той простой причине, что все-таки я пишу музыку для людей. То, что я пишу для себя, остается в пределах моей комнаты. Но в принципе, она прикольная. А песня «Солнце» — это как раз такое отражение «Нам станет легче», того, что нужно сделать что-то посовременнее.
На самом деле я тебе так скажу. Мне батя в своё время сказал очень простую фразу: «Паш, ты будешь писать песни ближайшие лет сорок, ну а время рассудит, какая из них хорошая, а какая плохая». И все, мне как рукой сняло. Мне кажется, любой музыкант пришёл из этого детского ощущения — мне прикольно, я что-то делаю, вот так высказываюсь, отображаю свои эмоции. Честно, у меня был такой момент, когда я записывал песню — не помню, какую — и я заплакал. На самом деле, я до сих пор в мыслях о том, может быть, мне нужно начать заниматься лепкой из глины, делать горшки? А может быть, я фингербордист?
Ты выпустил два визуальных произведения на песни «Нам станет легче» и «Не остынем». Расскажи, как вы работали над ними.
Первый, «Не остынем» — мы хотели сделать полноценный клип. Но тут получилось так, что я слишком сильно доверился режиссеру. Просто такая ситуация: я сам пишу музыку, сам свожу, сам записываю, делаю обложки. Я хотел просто отключить мозг хотя бы на этом. Думал: есть человек, который такой же фанат, как я, только в этом. Получится, что я смогу не заниматься еще и клипом. Но не получилось.
Судя по всему, я буду тем человеком, который за каждый вдох-выдох будет отвечать своей головой. С точки зрения соотношения цены-качества, того, сколько потрачено усилий — это офигенно. С точки зрения того, как это могло быть, без учёта стоимости, меня это не совсем устраивает. Но все равно, чёрт возьми, первый клип.
По поводу второго видео, на песню «Нам станет легче». Я всегда хотел себе сделать визитную карточку. Как у салона ламината треугольнички висят. Я понимал, что у меня нет такого треугольничка, который характеризует меня. Тем более я же аранжировщик, и часто просят: пришли что-нибудь. И что прислать? Этот вопрос всегда в тупик меня ставил. Давай, пришлю свои биты за пятнадцать лет? И сделал такую видео-визитку, для работы больше. Мне стало проще жить, стало больше денег. Когда меня спрашивают, кто ты, что ты, я могу прислать это видео и прикрепить пару треков.
В мае в «16 тоннах» состоялась презентация альбома Горюновой «Имя», где ты был ответственен за звуковую составляющую. Расскажешь о совместном проекте с Линой поподробнее?
Я всегда считал, что проще всего работать с парнями. Но поймал себя на мысли, что самый комфортный для работы человек — это девушка. И я с ужасом это понял. Мы с Линой познакомились примерно в том возрасте, когда я начал заниматься музыкой. А она закончила музыкальную школу и умела как-то петь. И я предложил: давай сделаем трек, где я буду читать рэп, а ты будешь на припеве, классическая схема. Мы с тех пор дружим, общаемся.
Потом она пришла ко мне как к звукарю-аранжировщику, который может помочь воплотить её идеи. Собственно, мы сделали её альбом таким путем. А потом стало понятно, что то, чего нет у неё, есть у меня и наоборот. Она круто поёт, но не может создать такую музыкальную форму, где её вокал раскроется. Это и на альбоме не особо понятно, что на самом деле она может прямо зарядить. Я пишу музыку намного лучше, чем пою, потому что намного раньше начал это делать. И тоже не могу воплотить это до конца.
Есть такое выражение — убить бит. Я могу написать крутой бит, но не спеть под него. То есть всегда выходит компромисс. А тут компромисса нет — я делаю биты, которые считаю самыми лучшими, отдаю ей, и она офигенно под них поёт. Потенциально это может иметь очень большой успех, если, конечно, все получится.
Мы решили попробовать официально объединить усилия. Подписались на лейбл «Up! Up! Up!»— в рамках проекта Горюнова, где мы равноправные участники. У меня нет этого эго: сцена, слава. Она — фронтмен, а я буду делать музон. Это очень развязывает руки, на самом деле, жесть, как развязывает.
Вот такой тандем, складываем совместные усилия. Я свожу, она ведёт инстаграм. Всё достаточно равномерно распределено по всем фронтам в плане вложения сил. А в плане отдачи — ну, она девочка, ей прикольно, наверное. И это лучше будет работать. Потому что я… Ну, а я такой, КВН-щик в душе.
А что у тебя в творческих планах? Когда нам ждать сольное выступление?
Я не знаю. Когда материал будет. Я хочу сделать концертную программу нескучной, не состоящей только из сопливых песен. Это раз. Не хочу просто взять и спеть свои треки по порядочку. Хочу сделать прикольную, классную программу, чтобы хотя бы не тошнило.
Если от альбома меня иногда подташнивает — какие-то есть прям страшные косяки, которые я не заметил. Например, в песне «Дорога домой» в припеве рифма — меня и меня. Кто-то говорит, что на глаголы нельзя рифмовать, а я сделал вообще круто — срифмовал слово на слово. Я поставил себе цель: сделать альбом быстро, пробить эту стену и поставить точку. Пробил.
Теперь уже можно с совестью к делу подойти, со знанием, с опытом. Чуть подольше посидеть — не день, а два. Подумать, как это будет звучать на концерте. Потому что, например, в «тоннах» мы с Линой пели «Не остынем» и «Будь ближе». Поменяли в «Будь ближе» немного аранжировку — там барабаны хотя бы были. Лина вообще хотела изначально взять трек «Это». Но я как подумал, как он будет звучать на концерте…
Я понимаю, что ближайшая моя концертная деятельность — это не «Ледовый» и не «Олимпийский», а клубы и бары, поэтому нужно писать такую музыку, которая будет нормально звучать, если её поставить как бит. Вот моя песня «Нам станет легче» — чисто оркестр играет. Когда я себе позволю иметь оркестр? Через сколько лет? Или что, в «16 тонн» приглашу квартет? Я не подумал об этом, о воплощении. И это доказывает то, что говорил раньше: музыка — это работа, это опыт. Не продумал момент, как буду исполнять песню.
Был такой момент. Я сидел дома с друзьями, пил кофе. И мне пишет девчонка: а можно, я поставлю танец под твою песню? Причем написала так, как будто бы я уже собираю — по сообщению видно было, что она прям держит дистанцию. Я говорю: конечно, да, можешь. А потом проходит время и я случайно во «Вконтакте» нахожу видос. Это была прямая трансляция «Студенческой весны» в Ростове. А я всякое могу в интернете смотреть, начиная от этого в том числе, когда лежу на диване вот те пять дней. И когда я это увидел…Ну, представляешь, мою реакцию.
Сейчас очень пафосная фраза будет, но я по-другому и не скажу. Прости, что сейчас здесь пространство заполнится клубникой: ты простой парень, таких, как ты — миллионы. Но где-то под твою песню кто-то танцует, и именно её выбрали, чтобы танцевать. И это дорогого стоит. Думаю, мне будет пятьдесят шесть и я тоже буду вспоминать об этом. То, что кануло в лету, но я хочу понять — это момент, когда девчонка пишет парню: мы будем танцевать под твой трек. Я хочу видеть его лицо, мне не важно, что он сказал. Потому что он просто не понял вообще, что происходило на протяжении всего танца и капустника.
