Рецензия на альбом группы Pompeya — Foursome (2012)

Первый альбом Pompeya был, по сути, о том, как хороша и прекрасна внутренняя пустота под ярким тропическим солнцем.

Первый альбом Pompeya был, по сути, о том, как хороша и прекрасна внутренняя пустота под ярким тропическим солнцем. Собственно, и функция его была исключительно утилитарной: не раздражать, не возбуждать, не побуждать, а тихо убаюкивать людей на фоне южного заката. “Foursome”, с одной стороны, эту функцию в себе сохраняет. Как минимум, потому что арсенал группы не изменился: лоснящийся балеарик-поп, глянцевый чиллвейв. Звук, пропущенный через «Инстаграмм». Тексты, которые необязательно ни читать, ни повторять. Воспоминания о чужом детстве и размышления о нездешней молодости. И все же почему-то “Foursome” хочется поставить на repeat, а с “Tropical” такого желания не возникало.

Pompeya, взяв за основу исключительно чужую идеологию – которая, по всей видимости, направлена на избавление от всяких идеологий – подставились. Потому что, с одной стороны, эти песни смотрелись безупречно, с другой – они даже не выглядели попыткой сбежать от самого себя, а попросту являли собой отсутствие любой внятной самоидентификации.

Так что же изменилось? По сути, только одно, но это и есть самое главное: если раньше Pompeya каждый ход отрабатывали крайне неуверенно – ощущалось, что им как-то неудобно за содеянное – то теперь они не боятся нажимать на кнопки, не чураются эклектичности, не страшатся транслировать расслабленный и необязательный саунд. В этих песнях теперь есть небо, воздух и вода, и чувствуется, что они – действительно лучшие друзья музыкантов и слушателей. Если раньше Pompeya, пропуская самих себя через условный «Инстаграмм», пытались вообразить, что все это взаправду, не понимая, как это показать, то теперь они прекрасно понимают, что на них чужая одежка – пусть и очень им идущая – и потому манерничают, рисуются, воображают и запиливают пятиминутные соло в свое удовольствие. Pompeya просто-напросто поняли, что перевести их чужеродный и отстраненный звук на русские рельсы невозможно и потому теперь не мнят сея эдакими global Russians, а исповедуют исключительно европейские (точнее сказать, американские, студии в Лос-Анджелесе) стандарты. С этими песнями, в принципе, можно провести не один и не два летних вечера. Ими вполне можно озвучить конкретное лето конкретного человека. Более того, как и любая легкомысленная европейская музыка, эти треки безумно кинематографичны.

Другой вопрос – в том, что подобной музыки – красивой, но утилитарной; записанной в заоблачно красивых условиях, но все-таки необязательной – в Европе предостаточно. И тут перед Pompeya стоит другая задача – показать, что они могут растолкать локтями собратьев по цеху и сказать: «Да, мы можем!». “Foursome” в принципе обладает подобным запалом, главное – чтобы уверенность не иссякла.